Фото: пресс-служба О новых перспективных нишах на российском IТ-рынке рассказал генеральный директор холдинга Т1 Игорь Калганов.
— Как российский рынок IТ переформатировался за последний год?
— Весь год перестраивались и сама отрасль, и заказчики. При этом по опыту нашей компании можно сказать, что игроки IТ-рынка оказались практически в идеальных условиях для развития: снизились конкуренция и налоговая нагрузка, формируется исключительный спрос на отечественные решения. Отрасль получила возможность стремительного роста.
Однако некоторые сложные и капиталоемкие задачи решить пока не удалось, цикл производства ряда продуктов невозможно ускорить, даже если нет ограничений по ресурсам. Поэтому до сих пор нет российских «тяжелых» систем автоматизированного проектирования, ERP-систем корпоративного уровня. Кроме того, не получится импортозаместить за короткий срок и «железо»: это требует больших инвестиций в радиоэлектронику, строительство заводов.
С другой стороны, кризисная ситуация показала, что старые механизмы поддержки и регулирования отрасли не работают. Активно разрабатываются альтернативные механизмы — например, расширяющие возможности для работы единых поставщиков с крупными заказчиками, Минцифры России выступает с новыми инициативами по перечислению средств за используемый софт в специальные фонды поддержки IТ-рынка.
— Как вы оцениваете динамику импортозамещения в российских компаниях?
— Ситуации, когда до 90% оборудования и до половины софта у компаний было импортным, больше нет. Согласно указу президента РФ, к началу 2025 года все компании с государственным участием должны перейти на российский софт и «железо». Этот таймер обратного отсчета сработает уже через год и семь месяцев, и он заставляет заказчиков активнее идти на импортозамещение. Сегодня именно на это направлены бюджеты, у всех крупных клиентов есть «дорожные карты» как по цифровизации, так и по импортозамещению. Более того, эти планы сведены в единые рабочие «дорожные карты» на уровне Минцифры России.
Теперь не только госкомпании, но и рынок нацелен на российское оборудование и ПО, включенное в соответствующий реестр. Как только будет определена государственная политика в области объектов критической инфраструктуры (КИИ), требования к «железу» и софту отечественного производства будут сильнее ужесточены. Ранее планировалось перевести объекты КИИ на российское ПО к 2023 году, а «железо» — с 2024 года. Мы со своей стороны принимаем активное участие в рабочих группах при Минцифры и готовы работать в стандартах КИИ, обеспечивая высокий уровень надежности.
— Насколько продуктовое предложение российских разработчиков соответствует существующему спросу?
— Почти по всем софтверным направлениям отечественные продукты уже готовы. Сложно найти замену, что называется, один в один: например, бесшовно мигрировать с SAP или отказаться от базы данных Oracle, к которой заказчики привыкли за долгие годы. Тем не менее аналоги в отечественных программных продуктах или в продуктах с открытым кодом и российской локализацией есть. Частично заменить решения ушедших вендоров могут, например, системы управления базами данных PostgreSQL или Tarantool.
Уверен, что через два-три года проблем с отечественным софтом любого назначения и уровня сложности в России не останется. Будем решать исключительно задачи, связанные с производством оборудования. Причем сегодня ни одна страна мира, включая Китай или США, не может производить всю линейку «железа» самостоятельно, это нерентабельно и повсеместно действуют международные цепочки кооперации. В этом смысле наш опыт по импортозамещению со всеми технологическими сферами может стать для мира очень ценным.
— Какие направления можно выделить как приоритетные для компании в этом году и на какие инновационные продукты вы делаете ставку?
— Два наших основных локомотива — это софтверная разработка и интеграторский бизнес, включая поддержку и сервисное сопровождение по всей территории страны. В частности, у нас в штате одна из крупнейших в стране команд программистов, которая создает большое количество разных продуктов, в первую очередь для банковского сектора.
Оба эти направления бизнеса продолжают стабильно расти, но на рынке есть и новые точки роста, которые нам интересны: наряду с информационной безопасностью (ИБ) это аэрокосмические технологии и радиоэлектроника.
Инновационные разработки в ИБ связаны, в частности, с тем, что все более изощренные методы кибератак, в том числе с использованием генеративных нейросетей, требуют новых подходов и инструментов защиты.
Наблюдается серьезный рост в аэрокосмическом секторе: беспилотные летательные аппараты (БПЛА) уже начинают первые коммерческие полеты. Одно из перспективных направлений их применения в масштабах нашей страны — доставка грузов для труднодоступных районов, находящихся в особых климатических зонах. В рамках масштабных инвестиционных программ нефтегазового сектора инновационные решения в области БПЛА, включая автопилотирование и искусственный интеллект, уже активно развиваются. Для нас это направление представляет стратегический интерес. В наших планах, в частности, развитие собственной беспилотной авиакомпании.
Кроме того, стране необходимо в очень короткий период времени воссоздать производство радиоэлектроники. Вся инженерная мысль, которая есть в России, уже задействована для полной перестройки отрасли.
— Как на фоне изменений рынка трансформируется ваш бизнес?
— В прошлом году мы активно развивали собственные продукты, решения в области импортозамещения, расширяли компетенции и привлекали освободившихся с уходом иностранных вендоров высококвалифицированных специалистов. В результате активного подхода нам удалось зайти в освободившиеся ниши.
После ухода зарубежных компаний из России заказчики стали обращать особое внимание на надежность подрядчика, на то, что он никуда с рынка не уйдет или даже не релоцируется и при этом сможет решить задачу комплексно. Наша позиция полностью отвечает такому подходу: у Т1 все R&D-центры и вся команда в 17 тыс. человек находятся на территории России, а решения мы разрабатываем комплексные и реализовать можем от начала проектирования и до ввода в эксплуатацию. Поэтому в этот период холдинг рос буквально по всем направлениям и параметрам. Официальной статистики от всех участников рынка еще нет (на момент беседы. — РБК+), но мы ожидаем, что с выручкой 167 млрд руб. компания станет одним из лидеров по итогам 2022 года.
— Как развивается сегодня облачное направление, насколько использование облачных сервисов снимает проблему с закупкой оборудования?
— Многие заказчики западных гиперскейлеров или SaaS-сервисов на фоне геополитического кризиса обожглись на облаках и теперь считают их ненадежными: например, те, кто использовал почту в офисном пакете, размещенном в иностранном облаке, одномоментно лишились всей накопленной рабочей переписки и данных. С такими проблемами столкнулись в том числе крупные российские банки и телеком-компании.
Но важно разделять российские и зарубежные облака. Отечественные как были в стране, так и остаются: работают максимально стабильно, из них практически нет утечек данных. В этом сегменте в прошлом году тоже освободилась значительная ниша, поэтому Т1 активнее инвестирует в развитие собственных облачных мощностей и запуск новых сервисов. Спрос на облака по-прежнему остается высоким, даже несмотря на сложности с доверием у некоторых компаний.
— Холдинг анонсирует запуск отдельного вендора. Зачем продуктовому направлению выделенная бизнес-единица?
— Компания созрела, чтобы выделить вендорский бизнес в отдельную структуру, которая в рамках холдинга могла бы действовать автономно. Дело в том, что нашим клиентам сейчас необходима возможность использовать весь пул российских программных продуктов. Отдельный от вендора интегратор сможет непредвзято предлагать весь спектр решений, представленных на рынке, без предпочтений в сторону собственных продуктов. Если на рынке находится продукт лучше, чем разработанный в периметре Т1, мы готовы его внедрить, настроить и эксплуатировать.
— Планируете ли вы экспортную экспансию?
— В актуализированной стратегии Т1 до конца 2024 года мы заложили более серьезные амбиции по выходу на зарубежные рынки. Прежде всего интерес для холдинга представляют рынки СНГ, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. При этом в связи с санкционными рисками и ограничениями, неоднозначным отношением отдельных компаний и банковских структур за рубежом к российским решениям на внешних рынках мы планируем развиваться под другими брендами.
Сейчас мы в основном сосредоточены на российском рынке, поэтому задача вовне — выйти на рынки отдельных регионов, закрепиться и начать продажи. В первую очередь мы ориентируемся на продвижение решений для банковского сектора — на долю этого портфеля приходится более половины выручки. У наших продуктов очень высокий уровень адаптивности за счет микросервисных архитектур и топового стека технологий, и мы планируем локализовать их под потребности и специфику приоритетных для нас внешних направлений. В целом экспорт технологий всегда будет драйвером роста для российского бизнеса: это большие рынки сбыта.
— Каковы основные приоритеты вашей стратегии?
— У нас была принята стратегия, рассчитанная до конца 2024 года, и уже на середине ее выполнения мы поняли, что превзошли все цели и оценки, даже самые амбициозные планы по ключевым показателям. Все основные параметры бизнеса холдинга удваиваются четвертый год подряд, причем не с нулевой базы.
Сейчас мы актуализировали текущую стратегию, и теперь она предусматривает выход на биржу. Стать публичной компанией — серьезный вызов. При высокой динамике роста соответствовать статусу публичной компании с точки зрения бизнес-процессов достаточно сложно.
Мы уже начинаем работать над стратегией развития бизнеса после 2024 года, с учетом выхода компании на биржу необходимо направить привлеченные средства на дальнейший экспоненциальный рост и важные капиталоемкие направления, в том числе формирование новых перспективных кластеров. Уже сегодня Т1 перестает быть только IТ-компанией и выходит на другие рынки.
Так, собственная беспилотная авиакомпания — не свойственная IТ-игроку задача. Мы становимся мультиотраслевым технологическим холдингом, который отвечает за важные для страны направления развития — в том числе за обеспечение сельского хозяйства и логистики беспилотниками. Это новый крупный рынок, задачи которого нужно решать комплексно: вводить необходимые экспериментально-правовые режимы, менять текущую нормативную базу, обеспечивать инфраструктуру — наземную и для полетов. Мы уже активно участвуем в этих процессах.
— Целевая аудитория БПЛА — крупный бизнес и госзаказчики?
— Мы традиционно работаем с госзаказчиками и крупными корпорациями. При этом интерес для нашего аэронаправления представляют и сегмент среднего бизнеса, и потребности конкретных регионов. Ведь у каждой территории своя повестка, задачи и потребности в логистике, в системах мониторинга, в работе с сельским хозяйством. Для сравнения: в Китае сегодня работают десятки тысяч сельскохозяйственных дронов при меньшей площади пахотных и плодородных земель, чем в России. У нас широкий простор в развитии БПЛА для задач регионов и средних сельхозпроизводителей.
— Как, по вашим прогнозам, будет развиваться российский IТ-рынок в ближайшее время?
— В течение этого года рынок должен окончательно заместить основные импортные софтверные решения, а по всем ключевым сложным системам (САПР, PLM и пр.) появятся отраслевые консорциумы, которые на уровне конкретных команд займутся разработкой продуктов. Отрасль продолжит импортозамещение и радиоэлектронной продукции.
В целом российский IТ-рынок продолжит расти на фоне увеличения поддержки со стороны государства. Так, если в начале 2022 года бюджеты на развитие сжимались, то на фоне высвобождающихся на рынке ниш и перспективных проектов мы ожидаем рост крупных инвестиций в технологическое перевооружение.